Пусть проклянет Бог Вспышек! Мы еще увидим твои кишки на Дереве Боли! И выпьем суп из твоих неизмененных костей! — бросал проклятиями Левый, пока к нему, чтобы соединиться, подполз Правый.

«Как будто это не я, а они мне набили рожу», — про себя улыбнулся Бекир.

Врезать любимым сыновьям Саши Бедного, еще и на его глазах, это стоит того, чтобы быть захваченным в Деште.

— Обыщите их, — приказал Саша.

— Нет! — ответил Бекир и почувствовал, как тонко и истерически прозвучал его голос. — Я победил в честном бою. Все мое должно остаться со мной. Дешт любит честных. Это закон.

— Азиз-баба так говорит, — пропищал Ниязи. Саша наградил его внимательным взглядом, словно только что понял, что перед ним внук старейшины Ак-Шеих.

— Закон Дешту, — неожиданно поддержала только что подъехавших мальчиков Скифянка. Это была крепкая темнокожая женщина, ездившая не на тулпаре, а на настоящем коне. Лошадь, как и большинство животных в Деште, имела внешний скелет. На плече Скифянки болтался лук. Ее виски были выбриты, а затылок украшал конский хвост. Лоб и скулы синели от татуировки. Надписи спускались шеей и заканчивались по пальцам. Линии извивались и не находили покоя, словно пущенные под кожу змеи. Распространялись слухи, что иногда эти папы могли предсказать будущее. В руке женщина держала руку только что убитого кхартала. Темные губы краснели от свежей крови. Поговаривали, что Скифянка изменила царице амазонок Гикию и прибилась к стае Саши Бедного. Редко какой мужчина решался с ней спорить.

На мгновение повисла тишина. Было слышно сопение тулпаров и отсапывание.

Близнецы.

— Хорошо, — прохрипел Саша Бедный. — Можешь выбрать сам, что отдать ребятам. Они честно сражались. Заслужили. — Саша вытащил из-под седла кусок пропитанного потом тулпара мяса и бросил Близнецам. Они в два рота набросились на подарок. Им еще долго придется восстанавливать силы. — Это должно быть что-то достойное.

— Отдай им яд ана-арахны, — прошептал Ниязи, и Бекир мысленно проклял его неутомимый язык. Это самое ценное, что у него было.

— У вас есть яд ана-арахны? — Джин словно впервые заинтересовался ребятами.

Шейтан, снова взявшийся за кость, чуть не подавился.

— Пусть будет яд, — простонал Правый, будто согласился принять зловонную кесератку.

Бекир вытащил из кармана бутылочку и бросил Близнецам. Две руки, за мгновение до этого принадлежавшие разным телам, синхронно схватили трофей. Братья снова стали одним целым.

— Вы поедете с нами. Твоя Ма не простит, если я оставлю таких ценных птичек в Деште, — выдавил из себя Бедный. — Лезьте в мажару.

Больше всего Бекиру хотелось плюнуть в желтые глаза Саши и отказаться, но выбора не было. «Маленький друг» не унимался и продолжал бросать горсти пыли под ноги тулпарам. Все указывало на то, что вот-вот начнется бурная буря. Лучше попасть в Ак-Шеих милостью Саши Бедного, чем остаться в Деште во время бури. Бекир и Ниязи залезли в клетку.

Только теперь парень заметил, что она была не пуста. В углу съежилась девочка. Бекира больше всего удивила улыбка, с которой она встретила новых соседей. Искренняя и беззащитная.

— Хорошо ты их. — Девочка протянула руку. Бекир покосился на открытую ладонь. В Ак-Шеих так не здоровались. Ма рассказывала, что сразу после Вспышек многие думали, что изменения передаются через прикосновение. — Меня зовут Черная Корова. -

Девочка вроде бы и не заметила реакции Бекира. Она откинула с лица черную прядь. Волосы зашевелились, на макушке показалось животное, похожее на кесератку.

Ниязи испуганно вздрогнул.

— Это йилангек, я зову его Забувайком. Хочешь лизнуть? — Черная

Корова достала ящерицу, коснулась скользкой кожи и сунула пальца себе в рот. — Эй, неждиси, — прогугнявил Шейтан с козлов, — отвечаете за каждый волос этой цицюни. Вдруг что, сам вам сердца погрызу. — Шейтан икнул, но его глаза остались серьезными. Они говорили: "Не смей даже вспоминать, что я научил тебя ловить ана-арахну".

Мажара тронулась. Бекир исподтишка разглядывал девочку. Это была первая неизменная его возраст, которую ему приходилось встретить, но он делал вид, что это его нисколько не смущает. Ниязи же откровенно пялился.

— Не бойтесь, — прошептала девочка и скосила темные узкие глаза на

Шейтана, он не злой. Да, притворяется. Но поделился с Забувайко мясом. А ты хороший, — неожиданно добавила Черная Корова и улыбнулась.

Бекиру.

Щеки парня запылали. Ниязи кашлянул, пытаясь скрыть смех.

— Ты такой, как я — неизменный ребенок! Тебя тоже съедят на Андыр-Шопай?

— Нет, мы сами из Ак-Шеих, — вместо него ответил Ниязи. — И это Бекир. У него имя. А не как ты. Черными Коровами называют только священные жертвы. И своих у нас точно не едят. Хоть и неизмененных.

К удивлению Бекира, несмотря на то, что Ниязи ее обидел, девочка засмеялась.

— Черная Корова так ко мне прилипло, что я уже не помню другого

имени. — А ты… Ты что? Ты совсем не боишься, что тебя сварят и съедят? — не мог поверить Бекир. Это было его ночным кошмаром, а тут похожая на него девочка так спокойно говорит об Андыре-Шопае.

— Вообще-то ее тело поможет нам не меняться и не болеть, —

вмешался Ниязи. — И защитит от джадала.

— Не-а, не боюсь, — сказала Черная Корова и снова подняла на них свой странный смешливый взгляд. — А кто такой джадал? Никогда о таком не слыхала.

— Дух смерти. Уже забрал Полномочного Старших Братьев, — с презрением сказал Ниязе, словно джадал был местным достоинством, а не смертельной угрозой. Хотя Азиз-баба и говорил, что он на своих не нападает, но советовал в ночь свечения Йылдыз сидеть дома.

— Этот дух живет в вашем селении? — Черная Корова перевела удивленный взгляд на Бекира.

— Азиз-баба говорит, что если джадал и дальше останется в Ак-Шеих, то во весь

Киммерик ждет гибель, — снова вместо него ответил Ниязи, и Бекир уже был готов его ударить.

— Но ты так не думаешь? — Черная Корова все еще смотрела на Бекира.

— Думаю, что джадал — выдумка для детей, а Полномочного убил кто-то

другой. Ниази возмущенно фыркнул, но смолчал. Девочка задумалась и сосредоточилась на кормлении своего животного. Бекир